Урочище Пазырык - пазырыкские курганы
Курганы с каменной наброской поверх небольшой земляной насыпи на Алтае встречаются повсюду на открытых степных участках в долинах рек. Особенно большое их количество известно в бассейне реки Урсула — левого притока реки Катуни, на береговых террасах самой Катуни и её правых притоков - Аргута и Чуи.
Горная страна с выходом на поверхность коренных горных пород с их естественными россыпями, обилием мореных отложений повсюду обеспечивала древнее население необходимым материалом для сооружения таких курганов.
Координаты Пазырыка 50°44′ с.ш. и 88°03′ в.д. от Гринвича.
В километре к югу от долины Пазырык — троговая долина Б. Улагана, а к юго-западу от Пазырыка в Б. Улаган впадает река Балыктуюль (смотрите рис. 1).
Правый склон долины Б. Улагана, на указанном участке обращённый к юго-востоку, покрыт типичной степной растительностью, с незначительными порослями лиственницы в узких распадках, прорезывающих склон. Левый (северной экспозиции) склон долины густо порос лиственнично-еловой тайгой. Река Балыктуюль, протекающая к западу от Пазырыка, отделена от него увалом значительной высоты.
Сама долина Пазырык меридионального направления, короткая, глубоко врезанная эрозией, пересекает правый склон долины Б. Улагана, прикрытый флювиоглациальными и озерными отложениями. Происхождение этой долины относится к плювиальному периоду, предшествовавшему первому сплошному оледенению этой части Алтая, и считается, что форма долины не зависит от современных физико-географических условий. Несмотря на значительную водосборную площадь и длительность времени существования долины в ней отсутствуют постоянный или периодические потоки, нет и следов их действия.
Верхняя часть долины, где расположены четыре первых больших кургана, возвышается над руслом Б. Улагана. В своих верховьях она замыкается крутыми склонами. Повсюду на склонах имеются обнажения буро-красных метаморфизированных сланцев и эрратические валуны порфировидных и биотитовых гранитов и гранито-гнейсов.
При последующем, втором оледенении, но с ледниками уже альпийского долинного типа, эти последние, двигаясь в направлении эрозионных долин, придали долинам типичную троговую форму. При своём движении ледники выпахивали ложе, чаще в озёрных отложениях. Озёрные отложения, в устьевой части долины Пазырык, у пятого кургана, были вспаханы бортом ледника, двигавшегося по долине Б. Улагана, и сохранились только частично. Боковая морена ледника отчленила верхнюю часть долины, где расположены первые четыре кургана.
На глубине около 7 м от поверхности пески подстилает мощный слой суглинка с большой примесью гравия.
В видовом составе растительности долины преобладают злаки, сложноцветные, губоцветные, лютиковые, розоцветные, гвоздичные и касатиковые.
Все или почти все виды растений принадлежат к степным группировкам горных, каменистых степей и полупустынь; в долине Пазырык они являются основными и наиболее часто встречающимися.
Не менее ценными они были во времена сооружения курганов, сколько-нибудь существенных изменений в растительности с тех пор не произошло.
На каменных набросках имеются в небольшом количестве лишайники (Squamaria robina Will., Placodium). В северном, затенённом, секторе развитие лишайников на камнях значительнее; иногда лишайники покрывают камни сплошным слоем, отчего последние кажутся красными.
Из растений, встреченных только в каменных набросках по контуру курганов, следует отметить барбарис сибирский (Berberis sibirica Pall.). Обращает на себя внимание особенно пышное цветение ирисов (Iris ruthenica) весною вокруг каменных набросок курганов, что, несомненно, стоит в связи с относительно бóльшим увлажнением почвы их местообитания.
Конструкция пазырыкских курганов.
Конструкция пазырыкских курганов

Вообще первый Пазырыкский курган являет собой типичный пример захоронения скифского периода. Внутри кургана большая (52кв.м) квадратная яма глубиной 4 м. Погребальная камера, расположенная в яме под каменной насыпью, имела двойные стены, пол и потолок, лежавший на крепких балках, покоившихся в свою очередь на шести толстых столбах.

Наблюдения, с закладкой шурфов, над распространением мерзлоты в этих курганах показали, что последняя в процессе раскопок обычно обнаруживается на уровне верхней поверхности слоя погребённой почвы, если вскрытие кургана производилось в первой половине лета, и на глубине 0.4-0.5 м ниже этого уровня, если курган раскрывался во второй половине лета.
Исследование льдистости почв показало, что последняя уменьшается от центра кургана к периферии, соответственно мощности мерзлоты, по мере удаления от очага охлаждения и источника водонасыщения грунтов.
Помимо каменной наброски, образованию курганной мерзлоты благоприятствовала и конструкция курганов в целом.
Так, в течение ряда лет, в результате совместного действия климата и особенностей конструкции курганов, под каменными набросками курганов установилось температурное равновесие с образованием линз мерзлоты.
Все камеры последних трёх курганов были заполнены льдом второй фазы, образовавшимся из воды, попавшей туда через грабительский ход. Явно выраженная слоистость этого льда не обнаружена.
Проникнув в погребальные камеры, грабители нашли их свободными от льда, за исключением камеры кургана второго, как указывалось выше, частично заполненной льдом. Поэтому они легко могли забрать всё их содержимое.
Камеры всех курганов, исключая второго, оказались почти начисто опустошенными. Одежда, узорные настенные войлочные ковры, домашняя утварь, — все, до глиняных кувшинов включительно, похищено. В кургане третьем со стрел сняты все наконечники и в камере остались только их древки. Если кое-какие вещи и уцелели, то только случайно, нечаянно оброненные, или, как в кургане втором, во льду первой фазы; при отсутствии этого льда там, разумеется, ничего не было бы оставлено.
Совершенно ясно, почему они её прекратили.
Находки пазырыкских курганов
![]() |
![]() |
В этом же кургане были найдены разборный шатер, фрагменты повозок, четыре упряжные лошади и китайская колесница.

Культура пазырыкских курганов (начало)
Находки курганов пазырыкского времени дают полное представление о физическом типе и культуре погребённых.
Исследователь Пазырыкских курганов С.И Руденко в книге "Культура населения Центрального Алтая в скифское время" писал: "Можно утверждать, что с середины первого тысячелетия до н. э. не произошло существенных изменений в природных условиях и особенно климате Горного Алтая".
Если это так, то и во времена сооружения курганов с каменной наброской условия для занятий в Горном Алтае земледелием были неблагоприятны. Следовательно, только охота и скотоводство могли в те времена прокормить достаточно многочисленное, судя по количеству погребений, население этого края...
Пазырыкцы представляли собой смешанное кочевое население, в их внешнем европеоидном облике порой проступали черты монголоидной расы. Со своими многочисленными стадами пазырыкцы кочевали, перегоняя зимой скот в высокогорья, где меньше снега, а летом — к богатому разнотравью долин. Конечно они знали и земледелие. Перемалывая зерно на тяжелых каменных жерновах, хранили его зимой в глубоких, выстланных берестой, ямах и пекли из него пресные лепешки. Жили в домах, срубленных из массивных лиственничных бревен. Из таких же брёвен устраивали подкурганные склепы для своих умерших.
переносных разборных жилищ и даже повозки. Сверху над могилой возводилось каменное сооружение, которое с течением времени превращалось в обычную насыпь.
Непременными атрибутами их жизни были конь, оружие и вера в помощь предков и небесных покровителей. Пазырыкское общество возглавляли вожди, которым после смерти воздвигали гигантские курганы в самых живописных урочищах и долинах рек. Немало сокровищ было скрыто под их насыпями. К сожалению, по большей части курганы были разграблены еще в древности алчными современниками. Но и того, что попало в руки археологам, вполне хватило, чтобы поразить воображение любителей древности и украсить экспозиции самых лучших музеев мира.
Основу воинской силы пазырыкцев составляли отряды всадников, вооруженных луками и стрелами.
Судя по найденным фрагментам, луки пазырыкцев достигали в длину 110 сантиметров. Стрелы помещали в кожаные колчаны, скроенные из двух кусков кожи: первый представлял собой прямоугольник длиной около двух третей длины стрелы, который сворачивался в трубку, второй выкраивался в форме полусферы и крепился к нижнему краю этой трубки, образуя дно колчана. Для жесткости в продольный шов вставлялась гладкая каркасная дощечка, окрашенная, как правило, в красный цвет.
Иногда такие рёбра жесткости покрывались резным растительным орнаментом или рельефными изображениями хищников. К колчану подшивался широкий чехол — налучье, куда помещался лук. Так получался горит — футляр для одновременного ношения лука и стрел. Гориты чаще носились слева у пояса, а стрелы располагались в них наконечниками вниз. Впрочем, оружие могло быть подвешено и справа — древние лучники свободно стреляли с любой руки.
были, как правило, трёх-, реже четырехгранными.
Малые размеры бронзовых проникателей (длина 2,5—4 см, диаметр втулки — 5 мм)
указывают на небольшую величину древков стрел и самого лука, который, тем не
менее, обладал достаточной мощью, чтобы острие бронзового наконечника выпущенной
из него стрелы сплющилось при попадании в цель.
Древки стрел расписывались чёрной или красной краской. Эта роспись являлась
знаком собственности, означала принадлежность их хозяина к тому или иному роду.
Такими рисунками помечали древки своих стрел воины, погребенные в Пазырыкских
курганах.
Одним из главных промысловых животных был соболь. Одежды из собольего меха найдены в Катандинском, втором и третьем Пазырыкских курганах. Другим мелким промысловым зверьком был горностай, из шкуры которого (Катандинский курган), равно как и белки (второй Пазырыкский), изготовлялись меха для одежды.
Добывали мех степной кошки, обнаруженный во втором Пазырыкском кургане вместе с мехом выдры, который использован для укрешения одной из одежд того же Пазырыкского кургана.
Из копытных животных, кроме кабанов, добывались олени северные и благородные, лось, горные козлы и бараны, бубал и косуля. Изделия из меха леопарда были найдены пока только в первых двух Пазырыкских курганах. Шкуры леопарда могли быть получены в Горном Алтае с юга, возможно, из района Зайсана или предгорий Тарбагатая. Между тем тигр или барс, вне всякого сомнения, водился в Горном Алтае не только в древности, но и в XIX веке...
Будучи опытными воинами в ближнем бою пазырыкцы использовали железные и бронзовые чеканы.
Первым на рисунке (слева) изображен железный чекан, обнаруженный в одном из "замёрзших" курганов у снежных
вершин Горного Алтая. Он имеет гранёную ударную часть и небольшой топорик
на обухе т. е. подходит как для колющих, так и для рубящих ударов. V—IV вв.
до н. э. Могильник Верх-Кальджин-2.
рукояти. Предназначался он для борьбы с не защищенным латами неприятелем.
Прямой удар им наносил проникающие колотые раны, скользящий же мог
причинять и резаные повреждения. IV в. до н. э. Могильник Ташанта-1.
Мастера превращали его в дополнительный поражающий элемент в виде молоточка
или топорика. Иногда эта деталь выполнялась в виде фигурки животного.
IV в. до н. э. Могильник Уландрык-3.
Оружием ближнего боя были и знаменитые акинаки — железные и бронзовые кинжалы с характерным перекрестием в форме прямого бруса или развернутых крыльев бабочки. Реже перекрестие выполнялось в виде голов хищных птиц и зверей. Окончания рукояти акинаков часто украшали навершиями в виде парных головок грифонов, направленных клювами друг к другу. Но, по большей части, здесь помещался поперечный брусок-противовес или простое кольцо.
красный цвет. С тыльной их стороны выбирался неглубокий паз под лезвие (б).
Он закрывался куском толстой кожи, выкроенной по форме деревянной части (в), а, б — V—IV вв. до н. э.
Могильник Верх-Кальджин-2. Плато Укок.
Они состояли из двух частей: более широкая и короткая (31 сантиметр) прикрывала бедро,
а узкая и длинная (39 сантиметров) — голень. Обе детали, по-видимому, соединялись между собой
широкой кожаной лопастью, дополнительно закрывавшей колено. К ноге это приспособление подвязывалось
ремнями л щиколотки, под коленом и вокруг бедра. Эти поножи указывают на возможность
изготовления доспехов из кедровых дощечек. Чтобы древесину нельзя было расколоть,
пластины таких панцирей плотно обматывались тонкой жильной нитью. V—IV вв. до н. э. Эрмитаж. Санкт-Петербург
через которые пропускались ремни, охватывавшие бедро. Одна из лопастей дополнительным
ремнем скреплялась с поясом.
Собирались щиты из гладких, оструганных прутьев диаметром чуть больше сантиметра, стянут: между собою кожей и окрашенных. Прутьев обыкновенно было около сорока. Посередине тыльной стороны располагалась широкая кожаная петля-рукоять. При изготовлении щитов использовалась сырая кожа, которая высохнув, сжималась и стягивала между собой деревянные части. Эти щиты при всех своих достоинствах легкости, упругости, слабой проницаемости для удара стрелы — были весьма чувствительны к дождю и влажности и могли применяться не при всякой погоде, так как отсыревшая кожа растягивалась, и щит терял свою надежность. Для защиты от влаги щиты хранили в специальных чехлах, снимаемых непосредственно перед боем.
В погребениях пазырыкцев найдены и маленькие (до 40 см в высоту) цельнодеревянные щиты прямоугольной формы. Желобки на них имитировали фактуру наборных щитов. Они предназначались, скорее всего для ритуальных целей, так как не могли защитить от удара чеканом. Впрочем, кинжал их не пробивал, а в рукопашной схватке небольшие размеры подобных изделий вполне себя оправдывали.
Такие маленькие круглые щиты в XIV веке появились на вооружении европейских армий и хорошо проявили себя в тесноте рукопашных схваток. Еще совсем недавно они были распространены и на Кавказе среди вайнахов — признанных мастеров фехтовального искусства. Головы воинов прикрывались высокими войлочными колпаками с нащёчниками и назатыльником, а толстые плотные двойные шубы свободного кроя защищали от стрел или чекана, если его удар оказывался скользящим.
Защитный эффект свободно свисающей плотной ткани был хорошо известен в древнем мире. Так, древнегреческие гоплиты защищали ноги, подвешивая к нижнему краю щита куски кожи, в которых вязли стрелы. Шуба прекрасно предохраняла тело и от удара плетью. Плеть у древних кочевников тоже была своего рода оружием. Ею в поединке сбивали противника с лошади, оглушали его. Существовал и другой способ — стегнув вражеского коня, заставить его сбросить наездника. Плети по сей день используются конными пастухами при охоте на волков — одного умелого удара ею хватает, чтобы убить зверя.
Рисунок:
Второй Пазырыкский курган.
Деревянный черенок нагайки — обязательного атрибута древних кочевников.
Её перевитая золотой лентой рукоять украшена тремя головами волков.
Наличие в погребениях подобных предметов говорит о развитии выездки
верховых коней. Ранний железный век.
для самых разных археологических культур. Обычно в прорезные рукояти
кинжалов помещались деревянные брусочки, которые обматывались затем
полосками кожи. Ранний железный век. Могильник Ак-Алаха-1. Плато Укок.
Бронзовый акинак с навершием и перекрестием в виде голов грифонов.
IV в. до н. э. Могильник Уландрык-3.
В основной своей массе пазырыкские воины не использовали доспехи. Во всяком случае, надёжных свидетельств массового применения защитного вооружения у населения Горного Алтая пока не обнаружено. Впрочем, возможно, что доспехи все же могли делаться из самых доступных органических, но недолговечных материалов - плотного войлока и очень жёсткой лиственничной древесины. На это указывает блестящее мастерство деревообработки и катания различных разносортных войлоков, которые демонстрируют нам материалы "замёрзших" курганов.
Также говорят об этом находки реальных деревянных поножей и старинная традиция эффективно защищать свое тело специальными доспехами, изготовленными из многослойных войлочных полотнищ, которая сохранилась у кочевников Центральной Азии вплоть до этнографической современности. Впрочем, учитывая развитие обменных и торговых отношений с населением древнейших очагов культуры Центральной, Средней Азии и Китая, мы не вправе отрицать, что наряду с прочими товарами к верхушке пазырыкского общества могли попадать металлические доспехи, особенно из такого развитого района культуры оружейного производства, каковым являлся в те времена Китай.
Для воссоздания облика горно-алтайского вождя эпохи раннего железного века были использованы материалы "царских" курганов пазырыкской культуры. Судя по находкам, сделанным в мерзлотных курганах плато Укок, штаны и головные уборы у местного населения были красного цвета. На нашей реконструкции они синие. Дело в том, что на шубе пазырыкца из могильника Верх-Кальджин ярко выделяются синяя окантовка подола, рукавов и круглые пушистые "мишени" синего цвета, к которым крепились пучки окрашенных волос.
Синего цвета и костюм у всадника перед божеством со знаменитого пазырыкского ковра. Можно предположить что этот цвет в убранстве воинских костюмов с выраженной птичьей символикой ассоциировался с небом и мог считаться принадлежностью представителей высшей знати.
Погребённые на плато Укок пазырыкцы являлись знатью среднего звена, которой позволялось использование такой цветовой гаммы только в небольшом количестве как знака, указующего на родство с главным домом. Разумеется, это не более, чем предположения, но исторические параллели статусного использования цветовой символики в соответствии с социальным положением можно найти среди материалов Китая и античного мира.
Среди материалов пазырыкской культуры известно использование золотых лент — накладок на штаны, которые делали полосатыми. Надо полагать, что такая одежда была исключительно церемониальной. В повседневной реальности подобные штаны могли быть сшиты из простых чередующихся полос ткани.
Представляет собой голову хищного фантастического существа — грифона, держащего
в клюве голову оленя. Дерево, кожа. 21x18 см. V—IV вв. до н. э.
из толстого войлока, обшитого кожей (а). Маска представляет собой сцену борьбы
тигра и мифологического существа — тигриного грифона (б). Этот мифический небесный
зверь имеет туловище (в) и морду тигра (г), рога антилопы (д), гриву коня (е),
перья и крылья птицы (ж). Тигр как бы вздыбился — его голова располагается на лбу
лошади, передние лапы помещены над глазами (з), а задние проходят по верхней губе
и под ноздрями коня (и). Изображение выложено листовым золотом с прорисованными
поверх него черными полосками. Грифон занимает верхнюю часть маски и её нащечные
лопасти. Его голова и шея, покрытая пестрыми птичьими перьями (к), объемно выполнены
из толстого войлока и размещены меж ушей коня. Щетинистая грива сделана из красного
конского волоса. Рога увенчаны позолоченными шариками (л) и украшены колечками
драгоценного металла (м). К лопаткам прикреплены поднятые вверх крылья. Туловище
сшито из цветной кожи со вставками листового золота и олова. Передними лапами (н)
существо обхватило шею тигра, который вцепился, в свою очередь, зубами в его грудь
и когтями в корпус чуть ниже лопаток. Нижняя часть тела грифона завернута, в соответствии
с канонами "звериного стиля", в кольцо так, что лапы его упираются в живот (о). Грива
коня с обеих сторон обшита пластинами войлока, превратившись в плотную, вертикально
стоящую стенку, на которую надевался нагривник в виде чехла (п), обтянутого кожей и
отороченного бахромой из красного конского волоса. На боковых поверхностях нагривника
расположены четыре петуха с позолоченными головами (р). Хвост лошади упакован в кожаный,
в виде трубки, прорезной чехол (с).
Седло по бокам украшено свисающими фигурами рыб (т). Они вырезаны из толстой кожи,
к их плавникам привязаны кусочки бахромы из красного конского волоса. На войлочной
подушке седла помещены кожаные аппликации тигра, терзающего лося (у). Ремни
нагрудника и узды украшены на перекрестьях позолоченными скульптурными фигурками
горного козла, выполненными из трёхслойной кожи (ф). На груди коня красуется изображение
орлиного грифона с раскинутыми вдоль ремней крыльями (х). Не ясно, был ли этот убор
лошади исключительно церемониальным и сшитым для погребальных нужд, или все же скакали
по горным пастбищам нарядные всадники на украшенных подобным образом животных.
Некоторые маски на головах породистых тонконогих пазырыкских скакунов были снабжены
огромными, сшитыми в натуральную величину из толстой кожи, рогами оленя с пучками
крашеного конского волоса на отростках, либо вырезанными из дерева и покрытыми золотой
фольгой рогами горного козла. В древности в воинской среде целесообразность часто
приносилась в жертву символу и колдовской мощи амулета. И личная воинская магия
касалась не только человека. Хорошо известно, например, что боевая раскраска наносилась
и на воинов, и на их коней. Быть может, и этот наряд, который мистически изменял животных,
имел особое, принятое и понятное в воинской среде, магическое значение, оккультный смысл
которого восходил еще к убранству упряжек лошадей колесничих бронзового века.
Ранний железный век. Первый Пазырыкский курган.
Такая манера управления верховым животным начала складываться уже в эпоху раннего железного века. Плети, бичи и нагайки сохранили свои функции управления верховым животным и поражения противника вплоть до этнографической современности. У киргизов, по наблюдениям Г. Н. Симакова, всадник не выходил на поединок без нескольких нагаек. Одну он вешал на наружную луку седла, другую брал в руку, а третью зажимал в зубах за кожаную петельку — дрему. В поединке необходимы были запасные нагайки, так как без них киргизская лошадь плохо управлялась.
Это наводит на мысль, что в сражениях те и другие использовали похожие приемы.
Да и военные обычаи наверное, не слишком различались. У древних скотоводческих племен, как свидетельствуют античные авторы и китайские хроники, существовал военный обычай отделения голов поверженных в сражении врагов и изготовления из них особых чаш — знаков воинской доблести.
Пазырыкцы не были исключением.
Например в курганном могильнике Уландрык рядом с воином покоится череп убитого им врага. Подтверждая сообщения "первого журналиста и этнографа" Геродота о причерноморских скифах, раскопки пазырыкских курганов доказали, что обычай скальпирования характерен не только для американски индейцев: следы скальпирования хорошо видны на голове мумии вождя, обнаруженной в одном из курганов урочищ Пазырык в Горном Алтае.
Скальпы, по сообщениям Геродота привязывались к узде коня — количеством таких "подвесок определялась мера воинских умений их владельца.
Археологические данные говорят о том, что в те времена кочевники отсекали и кисти рук врагов — возможно, их прикрепляли на конскую упряжь, как и нанизанные на кожаный ремешок верхние челюсти поверженного врага. И объясняется это вовсе не особой жестокостью и извращенной психикой, а особыми религиозными верованиями, которые оправдывали и заставляли творить этот "варварский" ритуал.
Раскопки древних погребений, в том числе и на алтайском плато Укок, показали, что и прекрасная половина пазырыкского населения имела в своем распоряжении тот же арсенал, что и мужчины: лук со стрелами, кинжал и даже чекан.
Одежда у алтайских амазонок была мужская, хотя само оружие, как и следовало ожидать, было изящнее. Кроме того, оно богаче украшено яркой воинственной символикой "звериного стиля".
Женщины всегда остаются женщинами. Даже на поле боя.
Происхождение звериного стиля связано с тотемизмом - почитанием священного животного (зверя, птицы, дракона), изображение которого постепенно превратилось в условный орнаментальный мотив. Древнейшие образцы звериного стиля известны в Египте и Месопотамии, Закавказье и на Северном Кавказе в 3-м тысячелетии до. н. э., в Передней Азии и Средней Азии, Индии и Китае, Поволжье, Приуралье и Южной Сибири — во 2-м тысячелетии до н. э.
В наиболее развитом виде звериный стиль выступает в скифо-сарматском искусстве Северного Причерноморья и в искусстве племён Южной Сибири 1-го тыс. до н. э. и первых веков н. э.
Так большинство творений древних алтайских мастеров представляют собой одновременно и шедевры изобразительного искусства, ибо эти прирожденные рисовальщики и ваятели, подчиняя образ зверя общей декоративной идее, в то же время сообщали ему наивысшую выразительность.
Наиболее распространены были изображения травоядных животных, хищных зверей и птиц, а также фантастических существ (грифонов).
В те незапамятные времена, когда по извилистым тропам Алтая пробирались пазырыкские воины, в сибирской тайге проживали угры и самодийцы — предки ныне здравствующих хантов, манси, селькупов. На южных опушках великого леса и на поросших колками просторах лесостепи встречались они с кочевниками, испытывая на себе мощное духовное влияние кочевого мира. Отражалось это влияние и в традиционных верованиях. Несомненно, что именно здесь хранятся ключи ко многим тайнам ушедших времён.
Представители этих народов до недавнего времени были убеждены в том, что с каждым новорожденным возвращается в мир душа кого-либо из умерших. После специального ритуала, призванного определить, кто же из предков вернулся, младенцу присваивали имя покойного с возложением на него всех прав, а со временем и обязанностей некогда ушедшего. Даже дети умершего считались теперь детьми новорожденного. При этом задача окружающих состояла в том, чтобы помочь новорожденному вспомнить свое прошлое. Поэтому с самого раннего возраста детям готовили комплект такой же, как у взрослых, одежды и снабжали снаряжением, положенным взрослым охотникам и воинам, но в уменьшенной копии.
Может быть, и юные пазырыкцы точно так же получали свои чеканы, акинаки, боевые пояса и луки со стрелами? И если умирали в младенчестве, то уходили в загробную жизнь в сопровождении того же ритуального набора вещей, что и их взрослые соплеменники. Конечно, это всего лишь предположение. Определенно же можно сказать одно — кочевники воспитывали подрастающее поколение в духе силы, воинской доблести и готовности к борьбе за жизнь, семью и родные горы.
Когда наступало время зрелости, юноши должны были с оружием в руках показать свою силу. Проходя через ряд жестоких обрядовых испытаний, вводивших их в мир духовных ценностей коллектива, они переживали магическое перерождение, в корне менявшее их психологическую сущность, — в этих испытаниях они получали доступ к знаниям и техникам, позволявшим преодолевать страх, входить в состояние боевого исступления и вести себя в сражении так же, как ведет себя хищный зверь на охоте — агрессивно, азартно, жестоко и неукротимо, не чувствуя ни боли, ни усталости.
Магическим знаком этого превращения служили татуировки мифологических животных на теле. И подобно тому, как фигурки хищных зверей наделяли смертоносной силой оружие, татуировки давали бойцу звериную мощь и яростный пыл в сражении. Вероятно, небольшое число акинаков и чеканов, украшенных в "зверином стиле", связано не только с трудностями их изготовления и имущественным рангом владельца. Не каждый мог достичь такого боевого транса, в который входили, например, легендарные скандинавские берсерки — знаменитые "безумцы" средневековых побоищ.
Особое оружие полагалось только тем, кто мог с ним совладать и надлежащим образом направить его магическую мощь. Берсерки не пользовались доспехами. Думается, что и многие пазырыкские воины не скрывали от глаз врага некоторые свои рисунки на теле, которые были знаками сверхбойца.
Берсерки (бер — медведь, серк — одевать) — в литературе: воины в медвежьих шкурах. Шли в бой в одних рубахах без лат, их состояние боевого безумия начиналось с того, что воин начинал грызть зубами край своего щита. Чтобы стать таким бойцом, мало было личной храбрости, надо было преобразить свою человеческую сущность и войти в состояние исступленного боевого восторга, экстаза, рвущегося из самых глубин существа.
"Они шли без лат, дикие как собаки или волки. Они впивались зубами в свои щиты и были сильны как медведи и быки. Они убивали людей, и всё, даже железо и сталь, были бессильны перед ними. Это называлось ярость берсерков", — так говорится о подобных воителях в скандинавском эпосе (Инглингасаге).
Оружие, украшенное звериными образами, было особенным и "живым". Подобно тому, как "живыми" были в представлениях сибирских аборигенов и шаманский бубен, и подвески на шаманском костюме, и вещь, изображающая животное, и вообще необычной формы предметы, особенно напоминающие людей и зверей. В представлениях аборигенного населения Сибири такие "живые" предметы — могучие фетиши. Они сами выбирают себе нового хозяина и заставляют его принять их. Они не теряются, а уходят сами.

Известны факты таинственных, нередко кровавых, ритуалов, которые совершались, чтобы оживить оружие (вдохнуть в него душу), наделить его особой волшебной силой. Определенным указанием на то, что в эпоху раннего железного века существовало "живое", одушевленное оружие, может служить свидетельство Геродота о том, что военное божество скифов имело форму меча, и скифы поклонялись ему. То есть это оружие само было вместилищем сверхестественных сил.

Далёким отзвуком тех представлений и мистических ритуалов оживления оружия, некогда совершённых глубокими ночами в таинственных и жутких местах, стали легенды самых разных народов Европы и Азии о заклятых мечах-кладенцах, которые по руке лишь избранным героям, и волшебным клинком которых можно было одолеть любого врага.
Пазырыкцы успешно противостояли вторжениям больших отрядов противника, рассеивая их, но они оказались бессильны перед постепенным, настойчивым внедрением в горы Алтая групп переселенцев, вышедших откуда-то из глубин Центральной Азии.
Пришельцы занимали горные долины медленно, но верно, вытесняя пазырыкских всадников в высокогорье — к самым небесным кручам.
Интересные находки, сделанные в пазырыкских курганах свидетельствуют о широких культурных связях древнего населения Алтая. Так, например, древнейший из известных художественно выполненный ворсовый ковёр и тончайшей работы шерстяные ткани - из Передней Азии, а вышитая шёлковая ткань - из Китая.
Во всех курганах найдены красные ткани местной работы, изготовленные из овечьей шерсти. Отдельные находки из раскопанных курганов можно осмотреть в Эрмитаже, в краеведческом музее Бийска, в областном краеведческом музее Горно-Алтайска.
Пазырыкская археологическая культура объединяет находки скифского времени Горного Алтая, сделанные на всей территории Республики Алтай. Кроме пазырыкских курганов (давших название археологической культуре) найдены Башадарские, Туектинские, Шибинские, Уландрыкские и другие курганы скифского времени.
Наиболее прославившиеся на весь мир в настоящее время – курганы, обнаруженные новосибирскими учеными на территории природного парка "Зона покоя плато Укок". Известность получили хорошо сохранившиеся в условиях вечной мерзлоты мумия знатной скифской женщины и мумия мужчины воина.
До 2012 года "Принцесса Укока" хранится в Музее Института этнографии, в Новосибирском Академгородке.
Этот факт вызывал недовольство определенной части алтайского народа. С их точки зрения "Принцессу Укока" следовало вернуть на Алтай: одни считали, что достаточно вернуть мумию на территорию республики, другие же считают, что её необходимо снова захоронить на прежнем месте.
С сентября 2012 года мумия хранится в новом зале Национального музея имени Анохина (Республика Алтай, г. Горно-Алтайск), специально возведённом для хранения экспоната помещении, в саркофаге с оборудованием для поддержания и контроля особого температурного и влажностного режима.
Это высокая женщина, лежащая на боку, на плече отчетливо просматривается татуировка со сказочными грифонами.
Алтайцы называют ее своей прародительницей Кадын. Действительно древние обитатели Алтая (в особенности представители знати и воины) украшали себя татуировкой. Вероятно, первые татуировки наносились, когда юноша выдерживал экзамен на зрелость. Это был знак родовой принадлежности, оберег. В дальнейшем количество татуировок увеличивалось. Они, как награды за боевые заслуги, покрывали руки и плечи воителей.Возможно, что рисунки на коже имели еще и прикладное значение: известно, например, что многие народы Сибири наносили на тело надрезы и рисунки, чтобы исцелиться от недугов — как бы призывая в помощь небесные силы. Это приносило иногда положительный результат, чему есть и современное объяснение. Подобные надрезы и рисунки-татуировки есть не что иное, как воздействие на вполне определенные нервные окончания, своеобразное иглоукалывание. Вот как было разрисовано тело одного из скифо-сакских вождей (второй Пазырыкский курган).
Правая рука пазырыкца была испещрена изображениями рогатой кошки и оленей. Концы оленьих рогов заканчивались головами птиц.
Грифы и грифоны!
Вот борьба грифона с тигром. Крылья и голова сказочного зверя сделаны из кожи, покрытой золотом и серебром, разукрашены конским волосом, выкрашенным в кровавый цвет. Чудище, увенчанное рогами антилопы, схватило за горло золотого тигра.
Другая хищная птица поднимает на воздух... лося. А вот грифон терзает горного козла.
На одной из седельных покрышек изображена борьба орлиного грифона с львиным грифоном, увенчанным рогами антилопы. Грифон орлиный проник сюда с далекого Запада, со стороны Эллады и Черного моря, а крылатый лев вышел или, лучше сказать, вылетел из древнеиранского мира. И вот они сошлись на земле Алтая и вступили в смертельную схватку друг с другом!
Читая "Древнюю историю Южной Сибири" С. В. Киселева можно найти строки о происхождении пазырыкских грифов.
У них есть знаменательные особенности! Грифоны пазырыкских лиственничных гробниц имеют над глазами рог; на затылке и шее у них явственно виден гребень.
Эти приметы роднят алтайских чудовищ с грифонами Греции и Скифии. Самые древние грифоны были без рога, но в IV веке до нашей эры в Элладе появились их изображения вот с таким "пазырыкским" гребнем и загривком.
С. В. Киселев даже указывает на своеобразного предка гребневого грифона, не менее сказочное чудовище, - гиппокампа. Изображение его было найдено на одной из ваз, относившейся ко временам Перикла VI.
Так протянулся незримый мост связей через Сибирь, Урал, Волгу, Дон, Черное море - к родине Аристея Проконнесского.
А вот еще свидетельство влияния Эллады на искусство Пазырыка. Через руки М. П. Грязнова прошла бляха с пазырыкской сбруи. На бляхе изображено человеческое лицо - пухлая, чувственная маска, окаймленная густой бородой, с завитками волос около висков. Это - Бес, бог веселья, покровитель рожениц, певцов и танцовщиц, широко известный в эллинистическом Египте и на Кипре. Изваяние его уже находили в Сибири, но оно принадлежало к образцам чисто египетского искусства. А вот Бес Пазырыкский был отмечен печатью древнегреческого мастерства.
Автор "Древней истории Южной Сибири" считает, что на Алтай в свое время проникли художественные изделия мастеров Древней Греции. Они повлияли на местных художников, создавших своего Беса с азиатским разрезом глаз на плоском лице.
Древние греки в свое время уверяли, что грифы стерегли золото. В Пазырыке они сторожили его, но уже тогда, когда оно лежало в могильных курганах вместе с самими крылатыми чудовищами и телами их владельцев.
А при жизни пазырыкских воинов грифы помогали им в добыче золота.
Рослые люди, жившие на берегах Улагана, садились на кровных "небесных" скакунов, увенчанных масками в честь грифонов. Греческий лик бога Беса, мощные клювы полуптиц-полузверей сопровождали пазырыкских всадников во время набегов. Всадники врывались на прииски древних старателей и набивали седельные сумы драгоценной добычей.

"Пазырыкское время на Алтае представляется каким-то золотым веком, когда золото было доступно, в различных, правда, количествах, всем группам населения. Племена Алтая в то время могли бы послужить сюжетом для новой легенды о грифах, стерегущих золото",- пишет С. В. Киселев.
Он говорит, что в течение трех последних столетий до нашей эры золото в огромных количествах шло с Алтая на Юго-Запад. Сначала оно попадало в руки бактрийских купцов, которые перепродавали сибирское золото древним иранцам и скифо-сакским кочевникам.
Иногда течение золотого потока от Алтайских гор к пределам Бактрийского царства прерывалось военными событиями, и в Средней Азии ощущалась нехватка драгоценного металла.
Однажды Евтидем Первый, царь бактрийский (225- 189 годы до нашей эры), даже задумал пойти в Сибирь, чтобы вооруженной рукой добыть для своей страны золотые запасы рудных гор. Ему была известна дорога в страну грифов. От Ферганы он двинулся на северо-восток, поднялся до Иссык-Куля, но почему-то не пошел дальше этого озера, а склонился к востоку, чтобы выйти на берега Тарима, где извивалась северная Шелковая дорога. По ней нередко возили золото из Китая в Бактрию. Это было в те годы, когда бездействовала "Золотая дорога" с Алтая в страны Средней Азии.
Исследования Пазырыкских курганов пролили свет на вековую загадку, заданную Геродотом и Аристеем о грифах, сторожащих золото.
На Алтае был золотой век, стражами его были грифы, эллинское влияние достигало Алтая. Сибирские сокровища, скопившиеся на Алтае, вывозили в греческие города на Азовском и Черном морях, в Бактрию, Иран, в скифские степи. Долина скифских курганов еще издавна была овеяна таинственностью и легендами.
И хотя по историческим меркам пазырыкская культура просуществовала недолго, она оставаясь одной из самых ярких культур раннего железного века, не исчезла бесследно, а трансформировалась в культуру гуннского типа, которая названа "булан-кобинской" культурой по названию одного из могильников.
На современном гербе Республики Алтай изображен символ скифской культуры – грифон, осуществляющий фантастическую связь времен - культур XXI в н.э. и V в до н.э.
В свою очередь булан-кобинцы приняли непосредственное участие в формировании населения эпохи средневековья Алтая, которая открывается тюркским периодом.
Тюркское время Горного Алтая представлено разнообразными археологическими памятниками.
Наиболее известными из них являются курганы и поминальные комплексы Кудыргэ, Курая, Туекты, Яконура и другие. Погребальные памятники представляют собой круглые курганы с грунтовой ямой, где находится погребение человека и сопроводительное захоронение коня.
Поминальные комплексы включают каменную оградку прямоугольной или квадратной формы в плане, стелу или изваяние - скульптуру воина, а также балбалы - небольшие камни, вкопанные вертикально в ряд.
К тюркскому времени относятся знаменитые памятники рунической письменности, которых в Горном Алтае обнаружено уже около ста. Они написаны на трех рунических алфавитах. К этому периоду принадлежит значительное число петроглифов, выполненных в технике выбивки и граффити, производственные центры, а также другие памятники: городища, оросительные каналы, дороги, переправы и т.д.
Дата последнего изменения: 06-09-2015